Когда умерла арина родионовна. Из родословной арины родионовны

Яков Серяков. Барельефный портрет Арины Родионовны, 1840 — е гг. Изображение с сайта hohmodrom.ru

Человек, совершающий благие, добрые дела, сам может по-разному воспринимать свою деятельность. Одного так просто распирает от гордости, хочет он грудь покруче надуть, чтобы побольше уместилось там медалей за благотворительность. Другой относится спокойно, так, посмеивается себе в усы. Третий даже не посмеивается – старается, чтобы об этом вообще никто не знал.

Но и это не крайность. Можно на протяжении всей жизни совершать фактически гражданский подвиг и даже не понимать этого. Именно такой была Арина Родионовна, няня Александра Сергеевича Пушкина.

Родионова, но не Яковлева

Многие пишут, что Арина Родионовна Яковлева родилась в 1758 году на мызе Суйда Санкт-Петербургской губернии. Это неправда. Никакой Яковлевой Арина Родионовна никогда не была. Крепостным фамилии не полагались. Просто Арина Родионова дочь. По другим сведениям – Ирина, Иринья.

Фамилия Яковлева возникла уже после смерти старушки. Ее придумали пушкиноведы, склонные возвеличивать все, что связано с их кумиром, а заодно и с незыблемым источником дохода. Ну, не совсем, конечно, придумали – отец няни, крепостной мужик, носил гордое имя Родион Яковлев сын. Фактически Яков был дедушкой няни, и нужно обладать богатейшей фантазией, чтобы превратить имя деда в фамилию.

Впрочем, некоторые исследователи следуют дальше и присваивают няне еще одну фамилию, якобы полученную при венчании. В девичестве Яковлева, а в браке Матвеева. В действительности ее супруга – тоже крепостного – звали Федором Матвеевым сыном.

Слово «сын» для краткости иной раз опускалось, отчего куцые, лишенные суффиксов отчества действительно были похожи на фамилии, но таковыми не являлись совершенно.

В любом случае, Федор Матвеев скончался спустя два года после рождения Пушкина (если кто не помнит, это было в 1799 году), предположительно от чрезмерно усердного пьянства. Перед этим он успел приучить к рюмке и свою супругу – уважительное отношение легендарной няни к алкоголю отмечали многие современники.

Вот, например, воспоминания соседки по Михайловскому Марии Ивановны Осиповой: «Старушка чрезвычайно почтенная, вся седая, но с одним грешком – любила выпить».

Да и сам Александр Сергеевич не зря же обмолвился: «Выпьем с горя; где же кружка?» В его стихах в принципе нет случайных слов.

Нянька с опытом

Рисунок А. С. Пушкина, предположительно изображающий Арину Родионовну в молодости и в старости (1828).

Карьера няньки началась у нашей героини практически сразу же после венчания: она воспитывала мать Пушкина Надежду Осиповну Ганнибал, а затем и ее детей. В 1792 году Арину Родионовну призвали ухаживать за маленьким Алексеем, дядей еще не родившегося поэта.

Нянька вышла славная и, в качестве признания услуг, спустя три года ей подарили собственную избу, а еще через два года взяли в семью Пушкиных на правах не то чтоб совсем родственницы, но очень близкого человека. Во всяком случае, когда в 1807 году Ганнибалы продали свои петербургские земли, няню это никак не коснулось – она давно уже была приписана не к земле, а к хозяевам.

Словом, к моменту появления на свет будущего великого поэта опыт няньки у Арины Родионовны имелся. Но почему-то именно к Саше она испытывала самую горячую, можно сказать, самоотверженную любовь.

Пушкин был для нее, как говорится, свет в окне. И он, разумеется, отвечал ей взаимностью, называл няню «мамушкой». Впоследствии писал: «Вечером слушаю сказки моей няни, оригинала няни Татьяны… Она единственная моя подруга – и с нею только мне не скучно».

Анна Керн жаловалась, что Пушкин «никого истинно не любил, кроме няни своей». А публицист Евгений Поселянин писал о смерти няни: «Он стал без нее сиротой, потому что никто так его не любил, как она, этою – самою нужною и самою редкою в жизни – любовью, все дающею и ничего не требующею, любовью, к которой можно прильнуть и отдохнуть».

Внешне, при всем при том, няня не отличалась мимимишечностью. От новомодных «годовасиков» и «пузожителей» а также прочих «вкусносись» ее, пожалуй, вывернуло бы. Выглядела Арина Родионовна сурово, была склонна поворчать. Да только шло все это от души и от большой любви.

Павел Анненков, биограф Пушкина писал: «Соединение добродушия и ворчливости, нежного расположения к молодости с притворной строгостью оставили в сердце Пушкина неизгладимое впечатление».

Сам поэт писал в стихотворении «…Вновь я посетил…»:

Ее простые речи и советы
И укоризны, полные любовью,
Усталое мне сердце ободряли
Отрадой тихой.

Видимо, дорогого стоили те «укоризны, полные любовью».

А еще был кропотливый дозор:

Где жил я с бедной нянею моей.
Уже старушки нет – уж за стеною
Не слышу я шагов ее тяжелых,
Ни кропотливого ее дозора.

Стихотворение «…Вновь я посетил…» было написано в 1835 году, чуть больше, чем за год до смерти. Кажется, в тот момент Александр Сергеевич верил, что была б жива Арина Родионовна – сумела б защитить его от всех великосветских напастей, в результате приведших поэта на Черную речку.

Непредвиденное возвращение в детство

Картина Николая Ге «А. С. Пушкин в селе Михайловском». Изображение с сайта wikipedia.org

Именно благодаря Арине Родионовне Пушкину удалось не сделаться ни крайним западником, ни крайним русофилом. А подобные тенденции в его эпоху были в ходу. В результате Александр Сергеевич мог восхищаться Чаадаевым — но при этом отдавать должное русскому фольклору, состоять в Английском клубе — но при этом, по его же собственным словам, продать его за двести рублей.

В европейском духе Пушкина воспитывал его светский дядюшка да и сама среда, в которой пребывало семейство Пушкиных-Ганнибалов. На другом полюсе была одна Арина Родионовна. И ничего, справлялась.

Сестра Александра Сергеевича писала, что няня «мастерски говорила сказки, знала народные поверья и сыпала пословицами, поговорками».

Сам же поэт писал в стихотворении «Наперсница волшебной старины…»:

Ты, детскую качая колыбель,
Мой юный слух напевами пленила
И меж пелен оставила свирель,
Которую сама заворожила.

Образование продолжилось в 1824 – 1826 годы, во время михайловской ссылки. Старая няня с радостью составила ему компанию. И Александр Сергеевич вновь погружается в мир русских преданий.

Павел Анненков писал: «Весь сказочный русский мир был известен ей как нельзя короче, и передавала она его чрезвычайно оригинально».

Сам же Пушкин писал брату в 1824 году: «Знаешь ли мои занятия? до обеда пишу записки, обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки – и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!»

У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом…

И пролог становится гораздо более известным, чем сама поэма. Положа руку на сердце, многие ли помнят сюжет собственно «Руслана и Людмилы»? А про ученого кота с его золотой цепью знает каждый.

Любимая няня

Большое Болдино. Музей-заповедник. Памятник А. С. Пушкину и Арине Родионовне. Изображение с сайта wikipedia.org

О личности Арины Родионовны известно немного. И это постоянно сподвигало исследователей на всевозможные домыслы. Прикручиванием к ней всяческих фамилий они, разумеется, не ограничивались. Кто-то приписывал необразованной няне участие в тайных обществах – либо старообрядских, либо языческих. Годовые кольца дуба, вокруг которого прохаживался кот, на полном серьезе сравнивали со скандинавской философией о мироздании.

Все это, конечно, чушь. По большому счету, няня Пушкина мало чем отличалась от странницы Феклуши из «Грозы» Александра Островского. У одной люди с песьими головами, у другой говорящая кошка. Разница невелика.

Пушкин писал Петру Вяземскому в 1826 году: «Няня моя уморительна. Вообрази, что 70-ти лет она выучила наизусть новую молитву «Об умилении сердца владыки и укрощении духа его свирепости», вероятно, сочиненную при царе Иване. Теперь у нее попы дерут молебен».

Александр Сергеевич действительно любил свою няню до безумия. Именно она вошла в историю как главная спутница поэта. А не, к примеру, Никита Козлов, «дядька», также воспитывавший поэта сызмальства, бывший рядом с ним на протяжении всей жизни и в 1837 году вместе с Сергеем Тургеневым опустивший в могилу гроб с его телом.

Принято считать, что именно Арина Родионовна стала прототипом множества пушкинских персонажей – няни Татьяны из «Евгения Онегина», няни Дубровского, мамки Ксении из «Бориса Годунова» и еще ряда простых русских женщин.

Скончалась няня в 1828 году в Санкт-Петербурге в возрасте 70 лет. В доме Арины Родионовны в селе Кобрино в 1974 году открыт музей.

Няня Александра Сергеевича Пушкина, Арина Родионовна Яковлева, родилась 10 (21) апреля 1758 года в деревне Суйда (ныне - село Воскресенское), а точнее - в полуверсте от Суйды, в деревне Лампово Копорского уезда Петербургской губернии. Мать ее, Лукерья Кириллова, и отец, Родион Яковлев, были крепостными, имели семерых детей.

Арина было ее домашнее имя, а подлинное - Ирина или Иринья. Как крепостная крестьянка няня фамилии не имела. В документах (ревизские сказки, метрические церковные книги и т.д.) она названа по отцу - Родионовой, а в быту - Родионовной. Родионовной ее именовали уже под старость, как это делается иногда в деревнях. Сам Пушкин ни единого раза не назвал ее по имени, а в письмах писал "няня".

В литературе она именуется чаще как Арина Родионовна, без фамилии, либо, реже, под фамилией Яковлева. В одной из поздних публикаций говорится: "Появление в современной литературе о няне А.С. Пушкина фамилии Яковлева, будто бы ей принадлежавшей, ничем не обосновано. Никто из современников поэта Яковлевой ее не называл". Однако, это вопрос спорный, ведь детей называют по отцу, а фамилия ее отца - Яковлев. Иногда, кстати, ее называли также Арина Матвеева - по мужу.

Ребенком она числилась крепостной подпоручика лейб-гвардии Семеновского полка графа Федора Алексеевича Апраксина. В 1759 году Суйду и прилегающие деревни с людьми купил у Апраксина прадед А.С. Пушкина - А.П. Ганнибал. В 1781 году Арина вышла замуж за крестьянина Федора Матвеева (1756-1801), и ей разрешили переехать к мужу в село Кобрино, что неподалеку от Гатчины. Жили они бедно, в хозяйстве не было даже скотины, понятно, почему Арина попросилась в няни.

В 1792 г. она была взята бабкой Пушкина Марией Алексеевной Ганнибал в качестве няни для племянника Алексея, сына брата Михаила, а уже в 1795 году Мария Алексеевна дарит Арине Родионовне за безупречную службу отдельную избу в Кобрине. 20 декабря 1797 года у М.А. Ганнибал родилась внучка Ольга (старшая сестра поэта). После ее рождения Арина Родионовна была взята в семью Пушкиных, сменив на этом посту свою родственницу или однофамилицу Ульяну Яковлеву. Арина была кормилицей сестры поэта, няней Пушкина и его брата, вынянчила она и Ольгу, и Александра, и Льва.

Вскоре после рождения дочери Сергей Львович вышел в отставку и переехал с семьей в Москву, где жили его мать, брат и другие родственники. Арина, как кормилица и няня Ольги Сергеевны, уехала вместе с ними. Из церковной записи известно: "в Москве в 1799 году, мая 26-го дня, в день Вознесения" родился у Пушкиных сын Александр.

Вскоре Мария Алексеевна решила также перебраться в Москву. В 1800 году она продала Кобрино с людьми, а в 1804 году купила Захарово под Москвой. Арину с семьей и домом, в котором они жили, бабушка исключила из запродажной. Очевидно, Мария Алексеевна договорилась с новыми владельцами, что в этой избе останутся жить на неопределенное время муж и дети Арины Родионовны. Таким образом, няня и ее дети в любое время могли найти приют в родной деревне, что всегда было мечтой каждого крестьянина.

Ситуация не совсем ясная. Одно время было принято считать, что Арине с семьей: мужем, умершим в 1801 от пьянства, и четырьмя детьми Мария Ганнибал то ли подарила, то ли хотела подарить вольную, но Арина от вольной отказалась. Это утверждает в своих воспоминаниях сестра Пушкина Ольга Сергеевна Павлищева. Няня осталась дворовой, то есть "крепостной, взятой на господский двор для обслуживания помещика, его дома". Дочь Арины Родионовны Марья вышла замуж за крепостного и, таким образом, тоже осталась крепостной.

Биограф няни А.И. Ульянский утверждает, что дети вольной не получили. Всю жизнь Арина считала себя рабой своих господ; "верной рабой" называет няню в "Дубровском" сам Пушкин, хотя это, конечно, литературный образ. Отпустить на волю семью няни Мария Алексеевна, видимо, собиралась, но не отпустила. Позднее, в Михайловском, судя по спискам, Арина и ее дети снова проходят крепостными.

От рождения до смерти она оставалась крепостной: сперва Апраксина, потом Ганнибала, наконец, Пушкиных. И Пушкина, заметим, ситуация вполне устраивала. Никогда, ни одним словом он не затронул этой темы применительно к няне, хотя рабство в общем виде возмущало его гражданские чувства не раз. Важно то, что сама Арина Родионовна и дети ее оказались на некоем особом положении. Она была что-то вроде ключницы: стерегла усадьбу, выполняла поручения господ, ей доверяли, убедившись в ее честности, кое-какие денежные дела. Она "домоправительница", по определению В.В. Набокова, старавшегося объяснить западному читателю ее роль.

После Ольги Арина вынянчила Александра и Льва, но кормилицей была только для Ольги. Набоков вообще называет Арину Родионовну "бывшая няня его сестры". Не одна она, конечно, была няней. Прислуги в доме Пушкиных было много, кормилиц без труда находили в деревне и отсылали обратно, но этой няне доверяли больше других. Мать Пушкина иногда разрешала ей спать в господском доме. Членам ее семьи предоставляли некоторые льготы. На определенное время их отпускали, они могли иметь побочный заработок или помогать по хозяйству родственникам в своей деревне. Позже прислуживать господам взяли и дочь няни Надежду.

Позднее в семье Пушкиных родились и умерли младенцами Софья, Павел, Михаил и Платон. Неизвестно, нянчила ли Арина кого-либо из этих детей. Четверо детей Арины Родионовны остались после смерти мужа в Кобрино, а она сама находилась при Марии Алексеевне сначала в Москве среди многочисленной дворни, а после продажи Кобрино - в Захарово. Затем Арина в числе домочадцев переезжает в Михайловское.

"Была она настоящею представительницею русских нянь", - вспоминала об Арине Родионовне Ольга Сергеевна. К детям в господские семьи брали кормилиц и нянь. К мальчикам еще приставляли "дядек" (известно, что у Пушкина был Никита Козлов, верный и преданный "дядька", проводивший поэта до могилы). Эти простые люди любили чужих детей, как своих, отдавали им все, на что способна русская душа.

Но в биографиях Пушкина няня затмевает собой Козлова. Первым на это обратил внимание Вересаев: "Как странно! Человек, видимо, горячо был предан Пушкину, любил его, заботился, может быть, не меньше няни Арины Родионовны, сопутствовал ему в течение всей его самостоятельной жизни, а нигде не поминается: ни в письмах Пушкина, ни в письмах его близких. Ни слова о нем - ни хорошего, ни плохого". А ведь именно Козлов на руках принес раненого поэта в дом, он вместе с Александром Тургеневым опустил гроб с телом Пушкина в могилу.

После смерти Марии Алексеевны (27 июня 1818 года) няня проживает у Пушкиных в Петербурге, на лето вместе с ними переезжая в Михайловское. Пушкин называл ее "мамушкой", относился к ней с теплотой и заботливостью.

В 1824-1826 годах Арина Родионовна вместе с Пушкиным прожила в Михайловском, разделив с поэтом его изгнание. В ту пору Пушкин особенно сблизился с няней, с удовольствием слушал ее сказки, записывал с ее слов народные песни. Сюжеты и мотивы услышанного он использовал в творчестве. По признанию поэта, Арина Родионовна была "оригиналом няни Татьяны" из "Евгения Онегина", няни Дубровского. Принято считать, что Арина является прототипом также мамки Ксении в "Борисе Годунове", княгининой мамки ("Русалка"), женских образов романа "Арап Петра Великого".

В ноябре 1824 г. Пушкин пишет брату: "Знаешь ли мои занятия? до обеда пишу записки, обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки - и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!". Известно, что со слов няни Пушкин записал семь сказок, десять песен и несколько народных выражений, хотя слышал от нее, конечно, больше. Поговорки, пословицы, присказки не сходили у нее с языка. Няня знала очень много сказок и передавала их как-то особенно. Именно от нее услышал Пушкин впервые и про избушку на курьих ножках, и сказку о мертвой царевне и семи богатырях.

В январе 1828 года вопреки воле родителей сестра Пушкина вступила в брак с Николаем Ивановичем Павлищевым. Молодые поселились в Петербурге, Ольге Сергеевне теперь, как хозяйке, предстояло вести дом. С родными отношения оставались холодными. Только в марте они согласились выделить ей несколько дворовых. В это время Ольга Сергеевна и решила взять к себе Арину Родионовну. Сделать это она могла только с разрешения родителей, так как своих крепостных не имела. Итак, Арина Родионовна вынуждена была отправиться в Петербург доживать свой век в доме Ольги Сергеевны. Няня приехала к Павлищевым, по-видимому, в начале марта 1828 года, еще по зимнему пути. В последний раз повидала она в Кобрине своего сына Егора, внучку Катерину и других родных.

Пушкин последний раз видел няню в Михайловском 14 сентября 1827 года, за девять месяцев до ее смерти. Арина Родионовна - "добрая подружка бедной юности моей" - скончалась 70 лет от роду, после недолгой болезни 29 июля 1828 года в Петербурге, в доме Ольги Павлищевой (Пушкиной). Долгое время точная дата кончины няни и место ее захоронения были неизвестны. Удивительно, что о месте захоронения Арины Родионовны ничего не было известно сыну Ольги Сергеевны - Льву Николаевичу Павлищеву.

Арина Родионовна родилась и умерла крепостной. На похороны Пушкин не поехал, как, впрочем, и его сестра. Похоронил няню муж Ольги Николай Павлищев, оставив могилу безымянной. На кладбищах к могилам незнатных особ, тем более крепостных, не проявляли должного внимания. Оставленная без присмотра могила няни оказалась вскоре затерянной.

Судя по стихотворению Н.М. Языкова "На смерть няни А.С. Пушкина", в 1830 году могилу Арины Родионовны пытались разыскать, но уже тогда не нашли. В Петербурге у няни не было близких родных, не позаботилась о могиле няни и Ольга Сергеевна. Существовали версии, что могила няни в Святогорском монастыре, вблизи могилы поэта, что Арина похоронена на ее родине в Суйде, а также на Большеохтинском кладбище в Петербурге, где одно время даже была установлена плита с надписью вместо имени "Няня Пушкина".

Только в 1940 году в результате кропотливых поисков в архивах узнали, что отпевали няню во Владимирской церкви. В метрической книге этой церкви нашли запись от 31 июля 1828 года № 73: "5-го класса чиновника Сергея Пушкина крепостная женщина Ирина Родионова 76 старостию иерей Алексей Нарбеков". Также выяснилось, что погребена она была на Смоленском кладбище. Долго существовавшая версия, о том, что няню похоронили на Большеохтинском кладбище, была отвергнута.

Сведения о жизни и смерти Арины Родионовны невероятно скудны. Мы совсем не знаем, как выглядела реальная женщина, прислуживавшая поэту. Сам Пушкин создал романтический, поэтический миф о няне, замысел поэта продолжили его друзья. Но мы почти не знаем, какой она была в действительности. Современники писали, что она была словоохотлива, болтлива. Поэт Н. Языков, в своих воспоминаниях отмечал неожиданную ее подвижность, несмотря на полноту, - "...она была ласковая, заботливая хлопотунья, неистощимая рассказчица, порой и веселая собутыльница". Описаний ее внешности почти нет, если не считать цитаты из воспоминаний Марии Осиповой "старушка чрезвычайно почтенная - лицом полная, вся седая, страстно любившая своего питомца..." Следующая далее часть фразы в ряде изданий вырезана: "...но с одним грешком - любила выпить".

Наперсница волшебной старины, Друг вымыслов игривых и печальных, Тебя я знал во дни моей весны, Во дни утех и снов первоначальных; Я ждал тебя. В вечерней тишине Являлась ты веселою старушкой И надо мной сидела в шушуне В больших очках и с резвою гремушкой. Ты, детскую качая колыбель, Мой юный слух напевами пленила И меж пелен оставила свирель, Которую сама заворожила.

А.С. Пушкин

Уже вскоре после смерти Арины Родионовны Яковлевой началась ее идеализация и преувеличение ее роли в творчестве Пушкина. Возвеличивать няню стали первые пушкинисты, высказывая мысли, созвучные официальной национальной идеологии. Биограф Пушкина П.В. Анненков сообщал: "Родионовна принадлежала к типичнейшим и благороднейшим лицам русского мира. Соединение добродушия и ворчливости, нежного расположения к молодости с притворной строгостью оставили в сердце Пушкина неизгладимое впечатление. ...Весь сказочный русский мир был известен ей как нельзя короче, и передавала она его чрезвычайно оригинально".

Тот же Анненков ввел в традицию преувеличения вроде: "Знаменитая Арина Родионовна". Он пошел еще дальше: оказывается, Пушкин "посвящал почтенную старушку во все тайны своего гения". И еще: "Александр Сергеевич отзывался о няне, как о последнем своем наставнике, и говорил, что этому учителю он обязан исправлением недостатков своего первоначального французского воспитания". Но сам Пушкин, в отличие от его биографа, нигде не называет няню ни посредницей, ни руководительницей, ни последним наставником, ни учителем. Кстати, слов "проклятое французское воспитание" у Пушкина тоже нет, у него "недостатки проклятого своего воспитания". Из этого заявления поэта следует, что Арина Родионовна, будучи его няней, как и родители, в детстве воспитывала его не слишком хорошо. Пушкин противоречит пушкинистам, утверждающим огромную положительную роль Арины Родионовны в формировании ребенка-поэта.

После 1917 года миф о няне был использован для политической коррекции образа Пушкина как народного поэта. В советской пушкинистике роль няни еще более возрастает. Арина Родионовна поселяется во всех биографиях Пушкина, получает прописку во всех учебниках по русской литературе. В передовице "Правды" 1937 года няня из народа противопоставляется аристократическим родителям и, таким образом, сближает поэта с народом. Оказывается, благодаря няне Пушкин делается близким и понятным простым советским людям.

Через год после столетия со дня смерти Пушкина торжественно праздновались еще два юбилея: 180 лет со дня рождения Арины Родионовны и 110 лет со дня ее смерти. В 1974 году, к 175-летию со дня рождения Пушкина, появились "изображения" няни, сделанные художниками. В магнитофонной записи зазвучал голос сказочницы, который "мог напоминать" голос няни. Были предложения установить няне памятник, и он был поставлен в Кобрине и даже в Пскове, где Арина Родионовна, кажется, вовсе не была. В дворянской усадьбе Суйда, вотчине Ганнибалов, на мемориальной доске няня по велению идеологического начальства причислена к родным Пушкина - отцу, матери и сестре.

Сейчас очень трудно сказать, какую же на самом деле роль сыграла неграмотная Арина Родионовна в жизни великого поэта. Очевидно, что биографы и друзья поэта непомерно раздули роль крестьянки Арины в формировании детских впечатлений Пушкина. Получается, что няня рассказывала Пушкину сказки, а его биографы стали сочинять сказки о няне. Сейчас уже невозможно выяснить, каков же реальный вклад няни в воспитание поэта.

В июньские Пушкинские дни 1977 года на Смоленском православном кладбище была открыта памятная мемориальная доска. При входе на кладбище в специальной нише на мраморе высечена надпись:

На этом кладбище похоронена Арина Родионовна - няня А.С. Пушкина (1758-1828)

"Подруга дней моих суровых, Голубка дряхлая моя!"

3 , 10:59

Арина Родионовна Яковлева (1758-1828) - няня Александра Сергеевича Пушкина - родилась в деревне Лампово Копорского уезда Санкт-Петербургской губернии в семье крепостных крестьян. Её мать, Лукерья Кириллова, и отец, Родион Яковлев имели семерых детей. Подлинное имя няни было Ирина или Иринья, а дома звали её Арина.

Когда Арина Родионовна была ребёнком, её семья принадлежала подпоручику лейб-гвардии Семеновского полка графу Федору Алексеевичу Апраксину. В 1759 году имение Суйду и прилегающие деревни с людьми купил у Апраксина прадед А.С. Пушкина - А.П. Ганнибал. Так Арина Родионовна стала крепостной крестьянкой Ганнибалов. Арина в 1781 году вышла замуж за крестьянина Федора Матвеева (1756-1801), и ей разрешили переехать к мужу в принадлежавшее Ганнибалам село Кобрино, что неподалеку от Гатчины. Жили они бедно, в хозяйстве не было даже скотины. У Арины и Фёдора было 4 детей: Мария, Надежда, Егор и Стефан. В 43 года Арина Родионовна овдовела и больше замуж не выходила.

В Википедии я прочитала, что Арина Родионовна была няней матери Пушкина Надежды Осиповны. Территориально это было возможно. Ребенком Надежда Осиповна часто живала в селе Кобрино. Однако по времени срастается не очень. Надежда Осиповна родилась в 1775 году, а Арина Родионовна приехала жить в Кобрино к мужу в 1781 году, когда девочке было уже шесть лет. Да потом сама начала рожать и выкармливать четверых детей. Возможно хотя, что какие-то обязанности няни она и выполняла. Более вероятно, что няней Арина Родионовна стала в 1792 году, когда она была взята бабкой Пушкина Марией Алексеевной Ганнибал в качестве няни племянника Алексея, сына брата Михаила. В 1795 году Мария Алексеевна дарит Арине Родионовне за безупречную службу отдельную избу в Кобрине. В 1797 году родилась сестра поэта Ольга, после чего Арина Родионовна была взята в семью Пушкиных, сменив на этом посту свою родственницу или однофамилицу Ульяну Яковлеву. Сначала Арина Родионовна была кормилицей и няней Ольги, затем няней Александра Пушкина и его брата Льва.

Сергей Львович Пушкин вскоре после рождения дочери вышел в отставку и с семьей переехал в Москву, где жили его мать, брат и другие родственники. Арина, как кормилица и няня Ольги Сергеевны, уехала вместе с ними. В 1799 году у Пушкиных родился сын Александр. Вскоре Мария Алексеевна Ганнибал также решила перебраться в Москву. Она продала в 1800 году Кобрино с людьми, а в 1804 году купила под Москвой Захарово.

Арину с семьей и домом, в котором они жили, Мария Алексеевна исключила из запродажной. В 1801 году муж Фёдор умер от пьянства. Четверо детей Арины Родионовны остались после смерти мужа в Кобрино, а она сама находилась при Марии Алексеевне сначала среди многочисленной дворни в Москве, а после продажи Кобрино - в Захарово. Затем Арина в числе домочадцев переезжает в Михайловское.

После Ольги Арина вынянчила Александра и Льва, но кормилицей была только для Ольги.

У маленького Саши она была няней до 7 лет, а затем к нему приставили «дядьку» и гувернера. У Пушкина был Никита Козлов, верный и преданный «дядька», проводивший поэта до могилы.

Однако, в биографиях Пушкина няня затмевает собой Козлова. Первым на это обратил внимание Вересаев:

«Как странно! Человек, видимо, горячо был предан Пушкину, любил его, заботился, может быть, не меньше няни Арины Родионовны, сопутствовал ему в течение всей его самостоятельной жизни, а нигде не поминается: ни в письмах Пушкина, ни в письмах его близких. Ни слова о нем - ни хорошего, ни плохого».

А ведь именно Никита Козлов принес раненого поэта в дом на руках, он вместе с Александром Тургеневым опустил гроб с телом Пушкина в могилу.

Особенно сблизился Пушкин с няней во время своей ссылки в Михайловском в 1824-1826 годах.

В ту пору Пушкин слушал с удовольствием ее сказки, с её слов записывал народные песни. В своём творчестве он использовал сюжеты и мотивы услышанного. По признанию поэта, Арина Родионовна была «оригиналом» няни Дубровского, няни Татьяны из «Евгения Онегина». Принято считать, что она также является прототипом мамки Ксении в «Борисе Годунове», женских образов романа «Арап Петра Великого», княгининой мамки («Русалка»).

В ноябре 1824 года Пушкин пишет брату: «Знаешь ли мои занятия? до обеда пишу записки, обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки - и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!». Известно, что Пушкин со слов няни записал семь сказок, десять песен и несколько народных выражений, хотя, конечно, слышал от нее больше. Пословицы, поговорки, присказки не сходили у нее с языка. Очень много сказок знала няня и передавала их как-то особенно. Именно от нее Пушкин впервые услышал и про избушку на курьих ножках, и сказку о мертвой царевне и семи богатырях.

Мы совсем не знаем, как выглядела эта женщина. Сам Пушкин создал поэтический, романтический миф о няне, замысел поэта продолжили его друзья.

Вот как Пушкин писал о няне:

Наперсница волшебной старины,

Друг вымыслов игривых и печальных,

Тебя я знал во дни моей весны,

Во дни утех и снов первоначальных.

Я ждал тебя; в вечерней тишине

Являлась ты веселою старушкой,

И надо мной сидела в шушуне,

В больших очках и с резвою гремушкой.

Ты, детскую качая колыбель,

Мой юный слух напевами пленила

И меж пелен оставила свирель,

Которую сама заворожила.

Младенчество прошло, как лёгкой сон.

Ты отрока беспечного любила,

Средь важных Муз тебя лишь помнил он,

И ты его тихонько посетила;

Но тот ли был твой образ, твой убор?

Как мило ты, как быстро изменилась!

Каким огнём улыбка оживилась!

Каким огнём блеснул приветный взор!

Покров, клубясь волною непослушной,

Чуть осенял твой стан полувоздушный;

Вся в локонах, обвитая венком,

Прелестницы глава благоухала;

Грудь белая под жёлтым жемчугом

Румянилась и тихо трепетала…

Нам почти не известно, какой она была в действительности. Современники писали, что она была болтлива, словоохотлива.

В своих воспоминаниях поэт Н. Языков отмечал неожиданную ее подвижность, несмотря на полноту, -

«...она была ласковая, заботливая хлопотунья, неистощимая рассказчица, порой и веселая собутыльница».

Почти нет описаний её внешности, если не считать цитаты из воспоминаний Марии Осиповой: «старушка чрезвычайно почтенная - лицом полная, вся седая, страстно любившая своего питомца...». Часть фразы, следующая далее, в ряде изданий вырезана: «...но с одним грешком - любила выпить».

Зимний вечер

Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя;

То, как зверь, она завоет,

То заплачет, как дитя,

То по кровле обветшалой

Вдруг соломой зашумит,

То, как путник запоздалый,

К нам в окошко застучит.

Наша ветхая лачужка

И печальна и темна.

Что же ты, моя старушка,

Приумолкла у окна?

Или бури завываньем

Ты, мой друг, утомлена,

Или дремлешь под жужжаньем

Своего веретена?

Выпьем, добрая подружка

Бедной юности моей,

Выпьем с горя; где же кружка?

Сердцу будет веселей.

Спой мне песню, как синица

Тихо за морем жила;

Спой мне песню, как девица

За водой поутру шла.

Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя;

То, как зверь, она завоет,

То заплачет, как дитя.

Выпьем, добрая подружка

Бедной юности моей,

Выпьем с горя; где же кружка?

Сердцу будет веселей.

Ей он посвятил стихотворение «Няне».

Подруга дней моих суровых,

Голубка дряхлая моя!

Одна в глуши лесов сосновых

Давно, давно ты ждешь меня.

Ты под окном моей светлицы

Горюешь, будто на часах,

И медлят поминутно спицы

В твоих наморщенных руках.

Глядишь в забытые вороты

На черный отдаленный путь:

Тоска, предчувствия, заботы

Теснят твою всечасно грудь.

То чудится тебе.............................

Пушкин А.С. 1826

«Ты знаешь, что я не корчу чувствительность, но встреча моей дворни, хамов и моей няни - ей-богу, приятнее щекотит сердце, чем слава, наслаждение самолюбия, рассеянности и пр. Няня моя уморительна. Вообрази, что 70-ти лет она выучила наизусть новую молитву о УМИЛЕНИИ СЕРДЦА ВЛАДЫКИ И УКРОЩЕНИИ ДУХА ЕГО СВИРЕПОСТИ, молитвы, вероятно, сочиненной при царе Иване. Теперь у ней попы дерут молебен и мешают мне заниматься делом».

В последний раз Пушкин видел няню в Михайловском 14 сентября 1827 года, за девять месяцев до ее смерти.

В январе 1828 года сестра Пушкина вопреки воле родителей вступила в брак с Николаем Ивановичем Павлищевым. С родными отношения стали холодными. Только в марте они согласились выделить ей несколько дворовых. Ольга Сергеевна в это время и решила взять к себе свою уже очень старую кормилицу и няню Арину Родионовну. К Павлищевым няня приехала, по-видимому, в начале марта 1828 года, еще по зимнему пути. В Кобрине в последний раз повидала она своего сына Егора, внучку Катерину и других родных.

Арина Родионовна скончалась после недолгой болезни 70 лет от роду 29 июля 1828 года в Петербурге, в доме Ольги Павлищевой (Пушкиной).

«В Михайловском нашел я все по-старому, кроме того, что нет в нем няни моей, и что около знакомых старых сосен поднялась, во время моего отсутствия, молодая сосновая семья, на которую досадно мне смотреть, как иногда досадно мне видеть молодых кавалергардов на балах, на которых уже не пляшу».

Вновь я посетил

Тот уголок земли, где я провел

Изгнанников два года незаметных.

Уж десять лет прошло с тех пор - и много

Переменилось в жизни для меня...

Вот опальный домик,

Где жил я с бедной нянею моей.

Уже старушки нет - уж за стеною

Не слышу я шагов ее тяжелых,

Ни кропотливого ее дозора...

В 1974 году в доме Арины Родионовны в селе Кобрино открыт музей «Домик няни А. С. Пушкина».

Арине Родионовне установлены памятники в Болдино, во Пскове, в Калужской области, в селе Воскресенское (Гатчинский район Ленинградской области).

Поэт Н.М. Языкоа посвятил няне Пушкина такие строки:

К няне А.С. Пушкина

Свет Родионовна, забуду ли тебя?

В те дни, как сельскую свободу возлюбя,

Я покидал для ней и славу, и науки,

И немцев, и сей град профессоров и скуки, -

Ты, благодатная хозяйка сени той,

Где Пушкин, не сражен суровою судьбой,

Презрев людей, молву, их ласки, их измены

Священнодействовал при алтаре Камены, -

Всегда приветами сердечной доброты

Встречала ты меня, мне здравствовала ты,

Когда чрез длинный ряд полей, под зноем лета,

Ходил я навещать изгнанника-поэта,

А мне сопутствовал приятель давний твой,

Ареевых наук питомец молодой.

Как сладостно твое святое хлебосольство

Нам баловало вкус и жажды своевольство;

С каким радушием - красою древних лет -

Ты набирала нам затейливый обед!

Сама и водку нам, и брашна подавала,

И соты, и плоды, и вина уставляла

На милой тесноте старинного стола!

Ты занимала нас - добра и весела -

Про стародавних бар затейливым рассказом:

Мы удивлялися почтенным их проказам,

Мы верили тебе - и смех не прерывал

Твоих бесхитростных суждений и похвал;

Свободно говорил язык словоохотный,

И легкие часы летели беззаботно!

Н.М. Языков. 1827.

На смерть няни А.С. Пушкина

Я отыщу тот крест смиренный,

Под коим, меж чужих гробов,

Твой прах улегся, изнуренный

Трудов и бременем годов.

Ты не умрешь в воспоминаньях

О светлой юности моей

И в поучительных преданьях

Про жизнь поэтов наших дней...

Вон там - обоями худыми

Где-где прикрытая стена,

Пол нечиненый, два окна

И дверь стеклянная меж ними;

Диван под образом в углу,

Да пара стульев; стол украшен

Богатством вин и сельских брашен,

И ты, пришедшая к столу!

Мы пировали. Не дичилась

Ты нашей доли - и порой

К своей весне переносилась

Разгоряченною мечтой;..

Ты расскажи нам: в дни былые,

Не правда ль, не на эту стать

Твои бояре молодые

Любили ночи коротать?..

И мы... Как детство шаловлива,

Как наша молодость вольна,

Как полнолетие умна,

И как вино красноречива,

Со мной беседовала ты,

Влекла мое воображенье...

И вот тебе поминовенье,

На гроб твой свежие цветы!

Я отыщу тот крест смиренный,

Под коим, меж чужих гробов,

Твой прах улегся изнуренный

Трудов и бременем годов.

Пред ним печальною головою

Склонюся; много вспомню я -

И умиленною мечтою

Душа разнежится моя!

Этим няням и дядькам должно быть отведено почётное место в истории русской словесности.

И. С. Аксаков

В начале октября 1828 года загостившийся в Москве поэт А. А. Дельвиг наконец-то собрался в обратную дорогу и отправился на невские берега. Накануне отъезда барон - в ту пору издатель «Северных цветов» - получил от другого поэта, Е. А. Боратынского, ряд рукописей, предназначенных для помещения в альманахе. Среди кипы вручённых бумаг была и поэма «Бал» («Бальный вечер»).

По приезде в Петербург А. А. Дельвиг сразу же ознакомил с доставленным произведением своего ближайшего друга, Александра Пушкина. Известно, что последний в октябре немало размышлял о творчестве Евгения Боратынского, поминал «элегического поэта» в беседах с приятелями и даже нарисовал на полях черновика его портрет . А вскоре после этого Пушкин покинул Северную столицу - и двинулся в Тверскую губернию.

Уже оттуда, из Малинников (имения преданной П. А. Осиповой), он написал (где-то в конце октября - начале ноября) письмо Е. А. Боратынскому. Пушкинское послание не сохранилось, однако мы всё же знаем, что там, среди прочего, было выражено неудовольствие кое-какими строками недавно прочитанного «Бала». Вот что сообщил по этому поводу сам раздосадованный Е. А. Боратынский Антону Дельвигу в первых числах декабря 1828 года:

«Я получил письмо от Пушкина, в котором он мне говорит несколько слов о моём „Бале“. Ему, как тебе, не нравится речь мамушки. Не защищаю её; но желал бы знать, почему именно она не хороша, ибо, чтобы поправить её, надобно знать, чем грешит она» .

Итак, Пушкина (да и в чём-то солидарного с ним барона А. А. Дельвига) не устроили нравоучительные речи, с которыми обратилась к героине «Бала», княгине Нине (только что принявшей смертельный яд), её няня (или кормилица). Ничего не подозревавшая «мамушка седая» вещала во мраке «глухой ночи» буквально следующее:

«Ты ль это, дитятко моё,

Такою позднею порою?..

И не смыкаешь очи сном,

Горюя Бог знает о чём!

Вот так-то ты свой век проводишь,

Хоть от ума, да неумно;

Ну, право, ты себя уходишь,

А ведь грешно, куда грешно!

И что в судьбе твоей худого?

Как погляжу я, полон дом

Не перечесть каким добром;

Ты роду-звания большого;

Твой князь приятного лица,

Душа в нём кроткая такая, -

Всечасно Вышнего Творца

Благословляла бы другая!

Ты позабыла Бога… да,

Не ходишь в церковь никогда;

Поверь, кто Господа оставит,

Того оставит и Господь;

А Он-то духом нашим правит,

Он охраняет нашу плоть!

В наброске пушкинской статьи 1828 года о «Бале» (статьи, так и не завершённой и не напечатанной при жизни рецензента) читаем: «Сие блестящее произведение исполнено оригинальных красот и прелести необыкновенной. Поэт с удивительным искусством соединил в быстром рассказе тон шутливый и страстный, метафизику и поэзию» (XI, 75) . Правда, далее Пушкин, покончив с искренними комплиментами, попенял-таки Е. А. Боратынскому за «строгий тон порицания, укоризны», взятый автором в отношении «бедной, страстной героини» (XI, 76) поэмы. Здесь, вероятно, подразумевались и ночные сентенции старой московской няни.

Конечно, кашляющая, тяжко вздыхающая, то и дело крестящаяся («сухой, дряхлой рукой») и творящая земные поклоны «мамушка» вышла у Евгения Боратынского излишне ригористичной, ходульной, если не карикатурной. Да и момент для няниной проповеди был выбран автором неудачный: художник тут явно не совладал с «планом» произведения. Но Пушкин, уловив всё это, мог иметь и другие, причём весьма веские, основания для критической оценки данного художественного образа.

Нам надо учитывать, что ко всяческим мамушкам и нянькам, столичным и провинциальным, он, и тогда особенно , относился очень серьёзно, откровенно пристрастно.

Существовавшее на Руси крепостное право обычно описывается историками, писателями и публицистами посредством одной краски и ассоциируется в общественном сознании с бесконечно жутким злом, с «Барством диким, без чувства, без закона» (II, 83). В определённой степени это, разумеется, верно: ведь значительная часть населения империи на протяжении веков неизбывно пребывала в юридически оформленном рабстве. Но нам стоит, осуждая бесчисленные мерзости барства, помнить и другое: российские законы редко исполнялись в точности, от сих до сих, зато они часто корректировались российскими же своеобычными понятиями.

Подобная их коррекция, сперва творимая в пределах какого-либо локуса в частном порядке, постепенно набирала силу, выходила за границы локуса и делалась общей традицией, которая смягчала или видоизменяла важные нормативные акты (или их параграфы) до парадоксальной неузнаваемости.

Упрямый многокрасочный быт, исподтишка редактирующий жёстко провозглашённое на гербовой бумаге официальное бытие, - одна из наших древнейших и характернейших национальных особенностей.

Посему-то следование неканоническим понятиям временами вело к появлению в усадьбах отъявленных самодуров, неуёмных салтычих - однако параллельно, по соседству, подрастали и их прекраснодушные и подозрительные антиподы, неотмирные чудаки («фармазоны»).

А вот другая бытовая поправка к тесному крепостному закону. По закону холопам надлежало быть пугливым и благонравным, томящимся в затворённом загоне стадом, довольствоваться разве что господскими гремушками, - но закон верноподданные втихую повернули так, что из бессловесного стада почему-то стали выдвигаться, наделяться достоинством и возвышаться личности , прославлявшие рабовладельческое государство.

Никак не регламентированным с высоты престола феноменом этой эпохи стало также формирование сравнительно небольшой категории лиц, которых позднее один из историков удачно назвал «столбовыми крепостными » . В мемуарных и иных источниках о них есть крайне любопытные сообщения.

«В старых домах наших многочисленность прислуги и дворовых людей, - писал, к примеру, князь П. А. Вяземский, - была не одним последствием тщеславного барства: тут было также и семейное начало. Наши отцы держали в доме своём, кормили и одевали старых слуг, которые служили отцам их, и вместе с тем пригревали и воспитывали детей этой прислуги. Вот корень и начало этой толпы более домочадцев, чем челядинцев» .

К таковым «домочадцам» принадлежали и дядьки барчуков, и конечно же няни и кормилицы-мамушки дворянских детей. «Нянька, которая вынянчила самого старого барина или барыню, или старинная наперсница девичьих шашней, не только сама пользовалась привилегией почти равенства с господами, но и всё её родство сближалось с молодым поколением господ», - утверждал В. В. Селиванов . Да и в воспоминаниях Г. И. Филипсона фигурирует аналогичная крепостная. «Нянька моя была женщина очень неглупая, но, прежде всего, добрая и любящая, честная и совершенно бескорыстная, - отмечал автор. - Она ходила за мной шесть лет, а потом нянчила ещё брата и четырёх сестёр. Кротость и терпенье её были невероятны <…>. Впоследствии она сделалась почти членом нашего семейства. Мать дала ей отпускную, но она и не думала оставлять нас…»

Наверное, у каждого из нас с именем А. С. Пушкина ассоциируется личность его любимой няни – Арины Родионовны, которой он посвятил несколько своих стихов. Она рассказывала ему сказки, которые он впоследствии использовал как основу для своих творений. И возможно, что если бы не она, то мир не знал бы прекрасных сказок, написанных всемирно известным поэтом. Сейчас мы подробно расскажем кто такая няня Пушкина Арина Родионовна , биография краткое содержание .

Всем известно, что нянечку Александра Сергеевича звали Арина Родионовна. Но мало кто в курсе, что в действительности няня Пушкина имела другое имя фамилия . В действительности, ее изначально назвали Ириной — именно это имя указано в церковных документах о ее рождении и смерти. Ариной ее называли только в домашнем кругу и когда она пришла служить в дом Пушкиных. Кстати очень интересен тот факт в , что сам Александр Сергеевич в своих поэмах имя своей няни никогда не упоминал.

Но если с именем няни Пушкина все понятно, то вопрос о фамилии Арины Родионовны еще более спорный. В действительности, фамилии у няни Пушкина попросту не было. Так как она являлась представительницей крестьянского сословия и она ей особо не была нужна. Ей часто присваивали фамилию Родионова – от имени отца, но Пушкины ее называли именно Родионовной.
Потом историки присвоили ей фамилию Яковлева, так как именно эта фамилия была у ее отца. Но пушкиноведы до сих пор спорят на этот счет. Так как это ничем не доказано и никто из современников ее этой фамилией не называл. А после замужества принято считать ее Матвеевой.

Арина Родионовна была рождена 21 апреля 1758 года в селе Суйда Санкт-Петербургской губернии. Имя ее матери было Лукерья Кириллова, а отца – Родион Яковлев и воспитывали они семеро детей.

Кто она по происхождению ? Конечно крестьянка. Изначально она принадлежала графу Апраксину, но потом прадед Пушкина – Абрам Петрович Ганнибал купил у него имение. И тогда Арина Родионовна перешла в его собственность. Так и началась ее служба семье будущего поэта.

В 1781 году она бракосочеталась с Федором Матвеевым. И когда она стала жить с мужем, то начала служить Осипу Абрамовичу Ганнибалу. Потом она служила нянечкой для его дочери – Надежды Осиповны.

В 1792 году ее к себе забрала бабушка Александра Сергеевича – Мария Алексеевна Ганнибал, чтобы та воспитывала ее племянника Алексея. За хорошую и верную службу ей подарили свою отдельную избушку.

После появления на свет старшей дочери Надежды Осиповны – Ольги, она стала ее воспитывать. И потом нянчила ее братьев — Александра и Льва.


В 1807 году Ганнибалы уступили все свои земли в Санкт-Петербургской губернии и уехали в Псковскую губернию. А именно в Опоческий уезд.

Не входила в состав проданного имущества, потому что была закреплена за хозяевами. И поэтому также переехала на новое место. Кстати говоря, семья Пушкиных одно время хотела дать своей ей вольную, но та от нее отказалась.

Когда умерла Мария Алексеевна, няня Пушкина вместе с хозяевами стала проживать в Санкт-Петербурге. И также как и они уезжала в поместье Михайловское Псковской губернии на все лето.

В период с 1824 по 1826 год она проживала в этой усадьбе, когда Александр Сергеевич был в ссылке.

После непродолжительной болезни, когда ей было 70 лет, Арина Родионовна скончалась 31 июля 1828 года в Санкт-Петербурге, в доме сестры Пушкина – Ольги.

Прощание с няней проходило скромно, в соответствии с ее социальным статусом, а на могиле не было подписи. Кстати, сам Александр Сергеевич не пришел попрощаться с любимицей. А из членов их семьи там был только муж его сестры Ольги – Николай Павлищев.

Историки потом долго не могли найти то место, где захоронена Арина Родионовна. И до 1940 года все думали, что ее могила находится в Большеохтинском кладбище. Но после проверки записей в церковных книгах стало ясно, что покоится она на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга. И теперь у входа в кладбище висит мемориальная доска в честь няни великого поэта.

В школе на занятиях по литературе нам всегда рассказывали, какую значимую роль няня Пушкина Арина Родионовна биография краткое содержание имела в жизни Пушкина и становлении его как поэта. Но действительно близкими отношения между ними стали лишь в период его ссылки. И, кстати, именно тогда он и написал стихотворения ее в честь.
В тот период они часто проводили время вместе, и няня рассказывала ему различные сказки и пела песни. Удавалось ей это просто замечательно – вот за что ее любил Пушкин . Многие думают, что именно это послужило базой для тех сказок, которые написал сам Пушкин.

Пушкин сочинил свои сказки через пять лет после окончания ссылки. И вероятно, если бы не его няня, то не знали бы мы этих замечательных историй о золотой рыбке, о царе Салтане и других, которые знают все дети.

В настоящее время, мы уже не сумеем объективно оценить вклад Арины Родионовны в становление личности Александра Сергеевича как поэта и писателя. Но неоспорим тот факт, что великий поэт ее очень любил, а время, проведенное с ней приносило ему только положительные эмоции.

О внешнем виде Арины Родионовны не осталось никаких описаний. Ниже вы можете увидеть портрет одного художника, именно он считается портретом няни Пушкина. Но если прочесть строки, написанные сестрой Александра Сергеевича – Ольгой о внешнем облике их няни, то вряд ли они соответствуют изображению на картине. Она писала, что у Арины Родионовны было полное лицо и полностью седые волосы. Больше никаких упоминаний о ее внешности не встречалось.

Также был найден рисунок Александра Сергеевича, на котором возможно изображена его няня в молодом и преклонном возрасте.

Александр Сергеевич очень трепетно и с любовью относился к своей няне. Он даже использовал ее образ в своей поэме Евгений Онегин – личность его няни стала прототипом няни Татьяны. Он писал о ней, что только она единственная его подруга и только с ней ему не скучно. Пушкин всегда с большим теплом думал о своей няне и посвящал ей стихи. Ниже вы можете прочитать самый известный стих Пушкина, посвященный своей няне.

Еще одна вещь, которая говорит нам о внешнем облике Арины Родионовны – это всем известный барельеф, который был сделан из кости. Откуда он появился и кто его автор до сих пор неизвестно. О его наличии впервые узнали только тогда, когда он оказался у Максима Горького.

Сейчас увидеть воочию барельеф Арины Родионовны можно в Центральном музее А. С. Пушкина, который находится в Санкт-Петербурге.

Вот мы и рассказали вам все подробности о личности няни А.С. Пушкина. А вы понимаете, кем была няня Пушкина Арина Родионовна? Биография краткое содержание помогла сложить представление? Оставьте свое мнение или отзыв для всех на форуме.